0
Кадианец.
Нет души за маской смерти.
Факлоу в очередной раз проходил перед пёстрым подразделением гвардейцев, собранном из кадианцев и криговцев. Противогазные окуляры не выражали никаких эмоций, а вот кадианцы явно чего-то ждали. Да и Факлоу не просто так второй час материл подчинённых. Скоро должны были вывести пленных. Кхм, тут, пожалуй, самое время объяснить что тут творится и почему все эти люди здесь. Так вот. На эту планету недавно прибыли эльдары и сюда быстро согнали бездействующие роты криговцев и кадианцев из ближайших секторов. Они прибыли в составе криговско-кадианской роты и теперь помогали оборонять жилые кварталы имперского города.
Вот кадианец, стоящий в первых рядах вскинул руку и показал за спину осекшегося Факлоу. Вели пленных… то есть пленниц. В основном это были баньши, которых Факлоу схватил лично. Выжить для них было чудом, ведь даже среди своих ходили мифы о жестокости Факлоу и о том, что порой знамёна приходилось доставать у ксеносов из жопы, куда они непременно оказывались воткнутыми, проходя сквозь любую броню.
Первыми расстреливали так называемых «стражей». Бабообразные пареньки с острыми ушами, тонкие как спичка, опустив лицо к земле, шли на плац. Факлоу методично отправлял одного за другим пораскинуть мозгами, чем немало веселил столпившихся вокруг гвардейцев. Когда закончились «стражи» на плац начали выводить девушек-воительниц баньши. Их по очереди подводили к Факлоу и он совершал над ними обряд очищения. Говоря проще: отрубал голову цепным мечом. Баньши принимали смерть с абсолютным спокойствием, будто уже ушли из этого мира, но вот подвели последнюю, с красно-рыжими волосами, собранными в косу, за которую её тащили к Факлоу, который протирал меч, счищая с него осколки позвонков и кровь пленниц. Девушка плакала и пыталась вырваться. Гвардейцам это нравилось, они вопили и улюлюкали, ожидая расправы над ксеносом. Но один кадианец стоял, прижав лонг-лаз к груди и закусив губу. При виде плачущей девушки что-то пошло не так и он, отпихнув товарищей, удивлённо уставившихся на него, отправился к Факлоу. Комиссар был немало удивлён, когда, подняв глаза от своего меча, получил прикладом лонг-лаза в лицо и был отправлен в нокаут ударом ботинка в грудную пластину брони. Кадианец, взмахнув своей винтовкой, словно дубиной, вырубил конвоира, тащащего баньши и, подхватив удивительно лёгкое тело девушки, рванулся к выходу с базы, сопровождаемый удивлёнными взглядами солдат и клацаньем лазганов, снимаемых с предохранителей.
Забежав за угол, кадианец первым делом перекинул бесчувственную баньши на плечо и… упёрся лицом в противогаз криговца, идущего на шум. Лазгана у него не было, так что…
-Так, ты, противогазный, помоги мне отнести эту пленницу в пустошь. Факлоу велел предать её самой мучительной смерти.
-А не пиздишь ли ты мне? – Пробурчал криговец, нахмурив окуляры.
-Да нет, не пизжу, так что давай, веди меня в пустоши.
-Ну ладно, я чего, я ничего.
Криговец развернулся и пошёл к выходу с базы, кадианец с девушкой на плече последовал за ним.
Им удалось выбраться в пустошь, и там, в руинах старого здания, закрывшись в бомбоубежище, дезертир рассказал криговцу правду о том, откуда у него эта девушка и почему он бежал с базы. Солдат принял эту новость так, как обычно это делают криговцы – пофыркал через фильтры противогаза, укоризненно смотря в глаза своими бездонными окулярами.
Вместе они прожили где-то неделю, питаясь припасами, которые захватил противогазник. Самое интересное, что за всё это время он так и не снял свой респиратор и лицо его не видел ни девушка-баньши, ни её новоявленный спаситель. Однако рано или поздно припасы должны были кончится, так что как только воды стало совсем мало, криговец, которого звали Владэк был послан на базу за припасами.
Кадианец, которого, кстати, звали Андрэ, спокойно спал, положив руку на стан баньши. За неделю они привыкли друг к другу, и кадианец не рисковал проснуться от того, что его кто-то душит.
Вдруг он понял, что чего-то не хватает, а обследовав рукой пространство вокруг себя, он понял что не хватает девушки. Искорка страха мелькнула в его глазах, когда перед своим лицом он увидел не лик воительницы, а окуляры противогаза криговца.
-А, это ты, слушай, не пугай меня больше так, кстати где Ли…
Не договорив, кадианец уставился на дуло хэллгана, направленное ему в грудь.
-Что ты делаешь, Владэк?
-Поднимайся, мы идём на базу, еретик.
Окуляры не выражали эмоций, но Андрэ показалось, что под ними пылает пламя злорадства. Оглядевшись, он понял, что девушка связана и сидит на полу, а над ней… Именно этого он так боялся, над ней возвышался Факлоу. Хорошей жизни пришёл конец, больше он никогда не увидит её. Кадианец уже приготовился принять смерть от импульса, пущенного в грудь, но тут Факлоу заорал:
-Еретика и ксеноса доставить на спутник для допроса, а тебя, Владэк, к награде! Будешь у нас лейтенантом!
Через несколько секунд дезертир упал без чувств, огретый прикладом хэллгана по голове…
По прибытии на базу девушку увели, а кадианца оставили наедине с комиссаром станции, которого звали Кобар. Тот постоянно что-то бурчал себе в респиратор, а на любые вопросы отвечал в строго матерной формы, так что Андрэ понимал чуть менее, чем ничего.
Уснуть не получалось, в голову солдату лезли мысли о девушке, которую увели, о том, что будет с ней и о том, что сделают с ним инквизиторы… Кобар всё же сказал, что на станции сейчас проживает один инквизитор… Флоппи… или Флатте? Нет, гвардеец не помнил, да и зачем ему это было это помнить?
Предрекая судьбу дезертира, и пробуждая уснувшего-таки Кобара в комнату вошёл небольшой мужчина, облачённый в силовые доспехи со знаком инквизиции на груди. Вполне очевидно, что это и был тот самый Флаффи-инквизитор.
-Дезертир идёт со мной, Кобар, помогите мне довести его до пыточной.
Комиссар и инквизитор, подхватив под локти кадианца, вели его по коридорам станции. На очередной перемычке им навстречу вырулил Владэк собственной персоной, весь обвешанный медалями и в новой шинели. Когда он проходил мимо дезертира, кадианец спросил:
-Что вы сделали с баньши?
-Мы… провели переговоры с ней.
-Ах ты тварь, покажите мне её! Я хочу её увидеть!
-Боюсь, дезертир, ты её больше никогда не уидишь, ха-ха, как грустно.
После этой фразы кадианец, вырвавшись из хватки расслабившихся Фларри и Кобара, умудрился врезать лбом по противогазу криговца, от чего окуляры на нём слегка потрескались, а сам солдат сделал несколько шагов назад.
Спустя пару мгновений дезертиру уже заломили руки, а сам он лежал лицом в пол, безуспешно пытаясь вырваться из стальной хватки инквизитора и комиссара.
-Ах ты грязная еретическая тварь! –взвизгнул Кобар и что было сил ударил каблуком по голове кадианца. По полу из под головы солдата начала расплываться буро-алая лужица. Кобар сделал ещё пару ударов, после чего успокоился, хотя из под респиратора слышались сдавленные ругательства и тяжёлое дыхание.
-Увести этого урода прочь с глаз моих! –Крикнул он, указывая рукой на дверь пыточной, из которой вышел сам.
Избитого дезертира почти волоком потащили ко входу в комнату, а когда Кобар открыл дверь, сердце кадианца сжалось от того, что он увидел. На операционном столе лежала баньши. Вся в крови, она ещё дышала и тянула руку к кадианцу. Её уши были срезаны и сейчас её рыжие волосы приобрели алые оттенки от крови, которая была на них пролита.
-П-п-помоги мне… -Очевидно девушка ещё осознавала то, что происходит вокруг неё и зачем сюда привели её спасителя. Кровь на столе смешалась с чистыми, словно горный хрусталь, слезами.
Солдат не мог этого видеть, его душа разрывалась, ведь за неделю, что они прожили вместе он успел привыкнуть к этому… ксеносу? Нет, она больше не была для него ксеносом, она была ему роднее людей, что сейчас стояли и держали его. Вдруг где-то в глубине он почувствовал чувство, которое он впервые испытал тогда, на плацу.
Сейчас оно было в разы сильнее и ненависть к людям, которые посмели покуситься на его жизнь и жизнь этой девушки. Нечеловеческими усилиями он смог вырваться из хватки инквизитора и комиссара, после чего нанёс последнему сокрушительный удар, задействовав все свои силы, что оставались в его измождённом теле. Окуляры противогаза подёрнулись сеткой трещин и комиссар отлетел к стенке. В это время, оставшийся позади Флатте огрел его силовой перчаткой по голове. Не смертельно, но дезертиру хватило, и он потерял сознание.
Придя в себя дезертир обнаружил над собой… Маску Кобара и чёрные окуляры, будто бы затягивающие в себя.
-Хоспаде, как же вы заебали. Как вы узнаёте когда я приду в себя?
Кобар в ответ что-то пробурчал в свой противогаз и поднял пленника за плечи, словно тряпочку. Оглядевшись, он обнаружил, что по-прежнему находится в пыточной, однако на операционном столе никого больше нет, лишь лужи крови и небольшая лужица… хрусталя?!
-Что вы с ней сделали? Куда вы её увели? –Заорал кадианец. –Дайте мне её увидеть, уроды вы противогазные, опёздлы в шинелях, сосямбы в фуражках!
-Ну что, дать ему посмотреть на неё? –Это уже был Флатте, который сидел в уголке и чистил цепной меч.
-А давай! –Крикнул Кобар, вытаскивая лаз-пистолет из-за пояса и выпуская разряд в голову дезертиру.
Кадианец видел, как падает его тело, словно он был сторонним наблюдателем.
Крови почти не было, лазган её попросту испарял и запекал рану до такого состояния, что кровотечение попросту не могло образоваться. На лице у мертвеца не было никаких эмоций. Он принял смерть достойно, словно те баньши, на плацу. Ему было уже всё равно: оставаться жить или нет.
Спустя пару секунд гвардеец проснулся от прикосновений. Открыв глаза он увидел не приевшиеся окуляры противогазов, а лицо той самой баньши из сна.
-Тебе всё ещё снятся кошмары про твоих товарищей?
-Да, да, именно так. –Сказав это, гвардеец улёгся поудобнее и продолжил смотреть сны. Сны в мире, где война была закончена, а люди и эльдары жили в мире.
